«Больше всего неудобств женщина доставляет, когда она к вам неравнодушна.
Т. е. когда ее к вам тянет физически. Когда она вас хочет, иначе говоря.
Когда женщина вас хочет, она невыносима. Она вечно что-то подразумевает, играет смыслами и трясет сиськами. Ей с вами не скучно, какой бы идиот вы ни были, ей вечно от вас чего-то надо, и она постоянно на вас обижена, просто так, от размышлений.
Это утомляет. А она еще и ревнует, размышления вообще ее сильная сторона, когда она находится в этом статусе. Кошмар.
Не огорчайтесь раньше времени, вывести женщину из этого статуса можно быстро и небольно.
В дрессировке есть такое понятие, как отрицательное подкрепление. Если кот, нассавши в угол, всякий раз будет получать по лбу газетой, он перестанет ссать в угол. (Куда он будет ссать, мы здесь не обсуждаем, это слишком обширная тема.) Если ваша женщина вас хочет и от этого плохо себя ведет, ваша главная задача – не отказать ей в сексе и тем самым сделать ее совсем невменяемой. Ваша задача – сделать так, чтобы она сама от него отказалась и дальше уже вела себя хорошо.
Это очень просто. Во-первых, надо устроить дело так, чтобы секс был крайне редок.
Эге, скажет на это продвинутый пользователь. Так это же будет обратный эффект, у нее совсем крыша съедет. Это же азбука садизма и подчинения. А вот и нет, отвечу я ему, не съедет. Потому что есть еще во-вторых. А во-вторых, секс должен быть бездарен и уныл, а в идеале – оставлять после себя чувство необъяснимой тоски.
Короче – создайте как можно больше препятствий (нет времени, на плите пригорает, в любую минуту может прийти жена (зачеркнуто), могут привезти новую мебель). Пусть это будет, скажем, раз в неделю. А лучше в две.
Когда наконец время есть, и ни жены, ни плиты – тоже не торопитесь. Дайте ей перегореть. Долгий ужин, кино, то се. Пусть она устанет. Вот теперь можно подойти к снаряду и совершить ряд нелепых телодвижений. Ключевое слово – нелепых. Давите ей на живот, прищемляйте ногу, сбивайте ритм – делайте все, чтобы процесс был как можно более мучительным. Непременно дайте ей кончить – ваша задача скомпрометировать саму идею оргазма. Оргазм-то был, а осадочек-то остался.
После такого женщина каждый раз приходит к выводу, что про секс ей все наврали или приснилось и что он не стоит тех усилий, да и никаких вообще не стоит.
Несколько месяцев таких упражнений – и вместо невменяемой дуры вы «получите надежного друга, который будет повязывать вам галстук и заказывать вам такси, выпивать с вами и смеяться вашим шуткам, которому будет абсолютно ничего от вас не надо и совершенно все равно, где вы были прошлой ночью.
Вот тогда на ней, пожалуй, можно и жениться.

Мы только и делаем, что пишем о проблемах несчастных людей, изыскивая способы изменить ситуацию или хотя бы утешить. О счастливых что говорить — их припечатал Толстой, поэтому кажется, будто внутри хорошей семьи работает бесперебойная машинка, шестерёнки цепляются, колёса движутся сами собой, а управляет всем этим парочка бодрячков с вечными улыбками. Ни тревог, ни метаний, ни страхов, кроме бытовых.

Но счастье — не машина, и даже не шар со снегом, это хрупкое равновесие души, которое то и дело пытаются нарушить внешние и внутренние причины. Счастливый человек боится двух вещей — что это однажды кончится, и что это навсегда. Первое объяснять не нужно, но второе — оно с жиру, от недомыслия, от несовершенства человеческой природы?
Не знаю, но иногда кажется, что если ничего не меняется, то вроде как и не живёшь, и как бы ни была хороша эта твоя «не жизнь», начинаешь бояться, что ты мёртв. Страх этот приходит и к мужчинам, и к женщинам, и тогда они мечутся и совершают ошибки, чаще всего, непоправимые.

Мне вчера пришло письмо, мне часто пишут, и я никогда не отвечаю, потому что не могу брать ответственность за чужие судьбы. Но тут я вдруг увидела равновесие, которое готово нарушиться:

«Я не знаю, проблема это или нет, но у меня все хорошо. Было или есть? Мы вместе двадцать лет, и, когда смотрю на него, понимаю, что лучше нет. Я с ним. И это мой выбор. Я выбрала его, когда сказала «да» , и почти ни разу не пожалела.
Мы почти идеальная пара с точки зрения остальных. Мы почти идеальная пара и с точки зрения нас. Наши ссоры можно пересчитать по пальцам. Наши дурацкие периоды длились не дольше пары недель. Он молча переносил мои истерики и закидоны, окружал заботой до такой степени, что я много лет не знала об элементарных вещах – они просто делались сами собой. Чуть позже мы пережили его кризис среднего возраста, его депрессии с самоопределением, его смену деятельности, уход в себя и кратковременную, но почти уничтожившую его дружбу с веществами. Я простила ему физические измены (Сколько? Предпочитаю не думать). Я была с ним, когда он был в отчаянии, а мы после роскоши, пятизвездочных Мальдив и выходных в Париже, буквально выжимали из себя последние деньги. И понимала – это мы. И он это знает. Мы до сих пор смотрим друг на друга и с радостью запираем двери совместной спальни от детей. Мы давали друг другу жить. Он не ходил со мной на новомодные группы в клубы, я понимала, что если приехал друг его детства, на пару дней его можно вычеркивать.
Мы доверяли друг другу. Я приезжала домой среди ночи, а он беспокоился только о моей безопасности. Он уезжал в командировки, а я понимала – он действительно едет в командировку. И до сих понимаю, что это человек, с которым я хочу состариться, и держась за ручки, брести по набережной или сидеть на террасе нашего домика во Флориде (я верю, что он сможет его добиться). Человек, чьи 150 номеров телефона со всех работ и проектов забиты у меня в записную книжку под одним ласковым прозвищем. Но что-то случилось. Я хочу с ним состариться, но я начала ощущать себя запертой в золотой клетке. Несмотря на свободу, понимаю, что она ограничена. Я больше не смогу ни с кем действительно забыться, до потери памяти. Нет шансов. Я больше не узнаю, что это - обниматься с другим человеком. Я, что называется, не девочкой досталась, но, по существу, у меня был только он. И меня клинит, я впадаю в депрессию, начинаю вести себя как бунтующий подросток. Испытываю его терпение, а он, к моей досаде, ведется. Он начинает злиться. А раз он злится, то так ему и надо! Дело же не в тех дурацких мальчиках, с которыми я пытаюсь что-то устроить – ненадолго, и почти не переходя грань. Когда я в здравом уме начинаю сравнивать, то готова рассмеяться – к кому он меня ревнует и как он смеет? Он в сто раз лучше. Но это когда я в здравом уме. А мне хочется иногда ум потерять.
Дело не в конфетах и букетах – он спонтанно устраивает эти периоды просто так. Дело не в сексе – его в доме хватает, даже слишком. А в чем? Мне кажется, я не могу остановиться. Но, если не остановлюсь, понимаю, что со мной он не останется.
А, вдруг, там, на свободе лучше? Мне еще не так много лет, я чертовски привлекательна, а дети только в радость, тем более, что они уже не маленькие. Иногда мне вдруг кажется, что это заманчиво. А иногда я смотрю на его усталое лицо, слушаю его смешные рассказы о 150 работах и проектах, смотрю на то, как он возится с детьми, выдумывая игру за игрой, растворяюсь в нем в постели, или просто лежу, обнявшись, и вздрагиваю — этого не будет? »

Это так по-человечески. Когда находишь лучшего для себя мужчину, даже тогда возникает нелогичная отчаянная мысль: а что, это теперь навсегда? не будет другого трепета, остроты впечатлений, ничего? Бессмысленно говорить, что это аморально, человеческая природа вообще далека от совершенства. Испытывать эгоистичные и аморальные чувства естественно, важно другое — намерен ли ты их реализовывать.
Раньше я искренне полагала, что новенькая любовь лучше старых двух — больше страсти, никаких взаимных претензий, всё очень свежо и с чистого листа. Глубину отношений не ставила и в грош, потому что нет там на дне ничего хорошего, кроме тоски, раздражения и привычки. Новорожденная привязанность — большое облегчение, потому что старая с возу — бабе легче.
Но со временем поняла про любовь и другое. Это очень медленные качели, которым нужно раскачиваться годы, чтобы от прохладной искрящейся очарованности подняться до бессловесного ровного жара, который привычно согревает полжизни. И если он вдруг гаснет, оказывается, что ты без него не умеешь. И самое паршивое, что с этих качелей нельзя соскочить, побегать, а потом взлететь на прежнюю высоту. Будет ниже, будет плоше — если вообще будет.

Я думаю, человек человеку не пара — человек человеку порт. Пока ты плаваешь и всегда возвращаешься — ты принадлежишь этому порту. Пока он открыт для тебя — он принадлежит тебе. Не обязательно быть всегда рядом, рука об руку и щека к щеке, надо лишь возвращаться и чтобы тебя принимали. И если думаешь, что однажды заплывёшь слишком далеко и тебя не пустят обратно, возможно, так и есть. Взвесь свои желания, может быть, время пришло. Но нельзя договориться с портом, с качелями, с любовью — даже если очень хорошо объяснить, тебя не услышат. Поэтому нужно просто выбрать и не бояться, что упустишь другую судьбу: счастье в любом случае не навсегда, оно неизбежно короче жизни.

я не знаю точно...что и как часто у них там... Не спрашиваю, потому что не хочу знать ответа. Единственное, о чем мы по этой теме говорили, это в ссоре он сказал:,, ты же тоже с мужем занимаешься сексом"... Я просто удивляюсь, как его может хватать на двоих, а моего.... Или Вы имели ввиду, что мой муж со мной такими не частыми заходами,, повинность отрабатывает" ?)