И вообще, существует такое понятие, как киберэтика — философская область этики, которая изучает поведение человека в Интернете и на информационных порталах для выработки определенных правил пользования ими. Во многих странах ей придают огромное значение и контролируют с помощью специализированных органов. Киберэтика исследует, правомерно ли транслировать личную информацию о других людях в Интернете, например текущее местоположение, нужно ли защищать пользователей от ложной информации, кому принадлежат цифровые данные (музыка, фильмы, книги, веб-страницы) и что пользователи вправе с ними делать, а также является ли доступ в Интернет основным правом каждого.
Доступность, цензура и фильтрация информации поднимают немало этических вопросов, относящихся к киберэтике. Наличие этих вопросов продолжает ставить под сомнение наше понимание конфиденциальности и секретности, а также влияет на наше участие в жизни общества. В основе киберэтики лежит Кодекс справедливого использования информации. Эти требования были введены Министерством здравоохранения и социальных служб США еще в 1973 году.

Не должно существовать систем, накапливающих персональную информацию, сам факт существования которых является секретом.
Каждый человек должен иметь возможность контролировать, какая информация о нём хранится в системе и каким образом она используется. Каждый человек должен иметь возможность не допустить использования информации, собранной о нём для одной цели, с другой целью.
Каждый человек должен иметь возможность корректировать информацию о себе.
Каждая организация, занимающаяся созданием, сопровождением, использованием или распространением массивов информации, содержащих персональные данные, должна обеспечить использование этих данных только в тех целях, для которых они собраны, и принять меры против их использования не по назначению.Очень важно уважать себя и окружающих, а также соблюдать этику как профессиональную, так и любую другую. Да, мы имеем право на свободу слова и доступ к информации. Но наши права ограничиваются там, где мы нарушаем чужие. Нужно понимать, что есть вещи, которые совершенно не предназначены для заработка. Ведь никогда не знаешь, что случится с тобой или твоими близкими.(с) Оксана Дудник.

"Боль хочет, чтобы ее чувствовали". Техника безопасности в моменты горевания.
http://www.b17.ru/article/92951/

http://www.baryerov.net/desensibilizaciya-i-pererabotka-dvizheniem-glaz-dpdg/ Ссылки на профстатьи у меня тоже есть где-то в почте

У одной Ивановой имелось всё необходимое для счастливой жизни – любимый муж Юрочка, дорогая подруга Сидорова и обожаемый кот Мефодий.
Но стихийные бедствия всегда застают врасплох, в предпоследний день паники в Помпее не было.
Талантливый безработный оператор Юрочка объяснил, что Иванова – это чёрно-белое кино на выцветшей плёнке, старомодный, замшелый и убогий неореализм, а ему нужны яркие цвета, крутые спецэффекты и энергичный экшн.
Объяснил и ушёл к Сидоровой, прихватив с собой подаренный на свадьбу телевизор и кота.
Иванова пыталась отстоять Мефодия, но Юрочка заявил, умному и развитому животному лучше пребывать в полноценной семье, которую они с Сидоровой вот-вот создадут.

Ивановой пришлось взять отпуск, не появляться же на работе с красными глазами, распухшим носом и непреодолимым желанием отчаянно завыть по трём покойникам сразу.
Ничего, потихоньку привыкла.
Были и светлые моменты – однажды приснилось прекрасное, во сне Иванова под одобрительное мурчанье Мефодия от души охаживала змею Сидорову чугунной бабушкиной сковородкой, сопровождая охаживание демоническим хохотом.
Но всё равно – тоска, тоска.
С горя записалась на лайф-коучинг «Десять ступеней к счастью».
На вводном занятии коуч Петрова проникновенно вещала о психологии оптимизма на примере успешных и самодостаточных женщин – себя и Жаклин Кеннеди.
Примеры из жизни Петровой выглядели убедительнее, чувствовалось, Петрова бодро проскакала по всем ступеням до верхнего этажа, где уже толпились тоскующие по ней миллиардеры, все красавцы, не чета пузатому коротышке Онассису.
Иванова послушно конспектировала, думая, господи, зачем я тут, что толку приделывать робкому травоядному клыки и когти, всей радости – не одна я такая дура, вон, ещё восемь лузерш внимают.
В завершение Петрова сказала, я научу вас создавать будущее и достигать невозможного! оплатите курс в комнате 112, о стоимости методических материалов для самостоятельной работы сообщу позже.
И упорхнула.

Иванова сидела и жалела себя, до слёз, в результате потекла тушь, пришлось идти умываться.
В туалете на втором этаже взахлёб рыдала Петрова.
Отзывчивая Иванова бросилась к ней, что случилось? я могу чем-то помочь?
Всё случилось! всё! муж-бабник, свекровь-злыдень, дочка от рук отбилась, директор-упырь, за копейку удавится, и туфли эти, ну не могу я на каблуках, не могу!
А знаете что, сказала Иванова, у вас всё будет хорошо.
Вы так думаете? спросила зарёванная Петрова.
Я не думаю, просто вижу, я умею видеть, уверенно соврала Иванова.

Шла домой, а лучше бы топиться.
И пришла почему-то к дому Сидоровой, четвёртый подъезд, первый этаж, высокий первый этаж, как любила подчеркнуть Сидорова.
По случаю жары окна настежь.
На кухонном подоконнике сидел Мефодий.
Иванова сказала, котик! ты меня помнишь? кис-кис-кис!
Мефодий глянул недовольно, хрипло мявкнул и вдруг сиганул вниз, чуть с ног не сбил.
Иванова подхватила его на руки, Мефодий лизнул её в нос и заурчал.
Вот что, котик, сказала Иванова, пойдём-ка мы домой, хватит по чужим квартирам ошиваться.
В окне показался Юрочка, молча смотрел, и вид у него был такой, будто только помани – прыгнет вслед за Мефодием.
Здравствуй, Юрий, сказала Иванова, передай привет Сидоровой, привет и благодарность, а нам пора.
И ушла с увесистым Мефодием, тыкавшемся усатой мордой в лицо и наотрез отказавшемся спускаться с рук.
Шла и видела, вот-вот, в переулке или чуть дальше навстречу выйдет её счастье.
Скажет, я лучший в мире переносчик толстых серых котов, или другие глупые слова, неважно.

В общем-то, так оно и получилось.
s.n.a.f.u.

У знакомой дамы горе: сын надумал жениться на девочке "не нашего круга". Но вспоминается одна Иванова.
Эту Иванову сын поставил перед фактом: "Вот Марина, и мы расписались".
В анамнезе у ивановской родни доктор наук, два кандидата, хореограф, главный инженер, литературный критик, ведущий кардиолог и так далее. А тут девица сомнительного происхождения и, несомненно, дурного воспитания, отец в нетях, мать телятница (телятница!), образование - маляр-штукатур, ни кожи, ни рожи. Ощущение, что судьба прицелилась, плюнула и попала.
Малярша, правда, вела себя пристойно, не видно её и не слышно, так, прошуршит что-то в коридоре.
- Подожди, - говорила Ивановой подруга Арина, - ещё обживётся, ещё наплачешься!
Осенью сын отбыл в командировку в Штаты.
- Как представлю, что в квартире это чучело шмыгает туда-сюда, хоть домой не иди! - говорила Иванова подруге Арине.
К Новому году сын вернулся, а в марте объявил, что, во-первых, в Штатах ему предложили контракт; во-вторых, там же он встретил Николь; в-третьих, в четверг их с маляршей разведут, а в пятницу он улетает. "Ты, мать, не волнуйся, буду звонить!"
Поплакала, проводила, рукой помахала.
Малярша собирала свои манатки, дорожная сумка и пакет из супермаркета - всё богатство. И вид, как у побитой дворняги.
Иванова пересилила себя и спросила:
- Есть куда идти?
Малярша прошелестела:
- В общежитии через месяц койка освободится, а пока меня девочки в свою комнату пустят, на раскладушку.
Иванова посмотрела-посмотрела и сказала:
- Через месяц и съедешь, распаковывайся!
И назвала себя идиоткой. Что и подтвердила подруга Арина.
Утром малярша убегала малярить-штукатурить, возвращалась поздно, еле живая, серая от усталости. Пыталась сунуть деньги за постой, гордо заявив, что достаточно зарабатывает.
Так прожили три недели, и тут Иванову скрутило, внезапно и всерьёз, полтора месяца в больнице, еле выкарабкалась.
Сын звонил несколько раз, говорил: "Ты, мать, держись! Я тебе наше с Николь фото скинул: я, Николь и Ниагара". Так себе Николь, ничего особенного, стоило ли.
Подруга Арина навещала нечасто - семья, заботы, поди выберись.
Малярша варила бульоны, морсы, готовила куриные котлеты на пару, уговаривала проглотить ещё ложечку.
- Подозрительно мне это самаритянство, - говорила подруга Арина. - Уверена, что она там не прописалась? Полквартиры не вынесла? Котлетку есть будешь? Нет? Точно не хочешь? А то я прямо с работы, голодная...
Иванову выписали, малярша отвезла домой, помогла подняться на этаж, сама не зашла, некогда, отпросилась ненадолго.
Чистота, ни пылинки. Иванова прошаркала на кухню, на столе записка:
"Светлана Павловна, спасибо. Обед в холодильнике. Выздоравливайте. М."
Проверила заначки - всё на месте. Заглянула в комнату сына - как и не было никакой малярши.
Через неделю Иванова прошла по длинному гулкому коридору, постучала. Три кровати, стол, под стол засунута раскладушка. Сказала:
- Вот когда построишь себе квартиру, тогда и съедешь. Давай, собирайся. И побыстрее - такси ждёт, счётчик тикает...
В сентябре поехали покупать осеннее пальто - стыдно смотреть, в чём девочка ходит. В торговом центре наткнулись на подругу Арину. Подруга Арина сказала:
- Хорошую прислугу днём с огнём не найдёшь. Я-то знаю! А у тебя еще и задаром. Ловко ты, Иванова, устроилась!
- Это у тебя прислуга, а у меня невестка. Пойдём, Мариша, нам ещё сумку искать, и брюки посмотрим, и я себе шарфик хотела подобрать...
Иванова говорит: "Я уже извелась, всё думаю - молодая, красивая, хозяйственная... Мариша - девочка неглупая, но и умным голову дурят. Не поверишь, спать не могу, переживаю, чтоб не попалась на крючок какому-нибудь пустозвону или мерзавцу. Кому-нибудь не нашего круга..."