Нужно проверять факты самостоятельно, а если это невозможно, по крайней мере задавать основополагающие вопросы, чтобы добраться до сущности утверждения. Я называю это детектором абсурда, в знак уважения к Карлу Сагану , который придумал «инструмент для обнаружения абсурда». Чтобы выявить абсурдное утверждение, т. е. отличить науку от лженауки, достаточно задать следующие 10 вопросов.

Насколько надежен источник утверждения?

В книге «Дело Балтимора » (The Baltimore Affair) Дэниел Кивлз убедительно показал, что, расследуя возможное научное мошенничество, сложно выделить действительно ложный сигнал на фоне ошибок и разгильдяйства, естественной части научного процесса. Независимый комитет, учрежденный Конгрессом, провел анализ протоколов исследований в лаборатории нобелевского лауреата Дэвида Балтимора, чтобы выявить возможное мошенничество, — и обнаружил неожиданно большое количество ошибок. В науке больше бардака, чем можно себе представить. С Балтимора сняли обвинения, когда стало ясно, что целенаправленной подтасовки данных не было.

Часто ли этот источник делает подобные утверждения?

Лжеученые нередко выходят далеко за границы фактов, поэтому те, кто часто делает необычные заявления, могут быть не просто бунтарями. Это вопрос количественного масштабирования, поскольку многие великие мыслители выходят за границы фактов в творческих поисках. Томас Голд из Корнелльского университета известен радикальными взглядами, но он часто оказывается прав, так что другие ученые к нему прислушиваются. Голд, например, предполагает, что нефть — вовсе не ископаемое топливо, а продукт глубокой горячей биосферы. Почти никто из геологов, с которыми я разговаривал, не принимают это всерьез, но они не считают Голда сумасбродом. Здесь необходимо искать последовательные проявления маргинального мышления — систематическое искажение или игнорирование фактов.

Подтверждены ли заявления другими источниками?

Обычно лжеученые делают заявления, которые либо вовсе не подтверждаются, либо подтверждаются согласными с ними источниками. Нужно поинтересоваться, кто проверяет заявления и даже кто проверяет проверяющих. Главная причина, по которой провалилась теория холодного термоядерного синтеза, не в том, что Стэнли Понс и Мартин Флейшман были неправы, а в том, что они объявили о своем потрясающем открытии (сразу на пресс-конференции) до того, как его удалось подтвердить в других лабораториях, а потом, когда другие не смогли воспроизвести их результаты, они продолжали настаивать на своем.

Как это утверждение вписывается в общую картину знаний об устройстве мира?

Из ряда вон выходящее утверждение нужно поместить в широкий контекст, чтобы проверить, как оно туда вписывается. Когда люди заявляют, что пирамиды и сфинкс были построены развитой человеческой расой более 10 000 лет назад, они не представляют никакого контекста для этой ранней цивилизации. Где другие свидетельства существования этого народа? Где их произведения искусства, оружие, одежда, инструменты, мусор? Археология работает совсем не так.

Пытался ли кто-то опровергнуть это утверждение или собраны только подтверждающие свидетельства?

Это предвзятость подтверждения, или тенденция искать подтверждающие свидетельства и игнорировать опровергающие. Это притягательная и распространенная ошибка мышления, ее почти невозможно избежать. Именно поэтому так важны научные методы, подчеркивающие необходимость проверки и перепроверки, подтверждения и воспроизведения, а особенно попыток опровергнуть утверждение. […]

Подкрепляет ли основная масса фактов вывод утверждающего или говорит о чем-то другом?

Например, теория эволюции подтверждается совпадением результатов множества независимых направлений исследования. Ни на одной отдельно взятой окаменелости, биологической или палеонтологической находке нет полной записи «эволюции». История эволюции жизни складывается из десятков тысяч свидетельств, создающих общую картину. Креационисты полностью игнорируют этот массив, сосредотачиваясь на банальных аномалиях или до сих пор не объясненных явлениях в истории развития жизни на Земле.

Придерживается ли утверждающий общепринятых правил аргументации и исследовательских методов или же отбросил их ради других, которые могут привести к желаемому выводу?

Уфологи, например, делают ошибку, сосредотачиваясь на горстке необъясненных атмосферных аномалий и зрительных иллюзий очевидцев и игнорируя то, что большинство (90– 95%) упоминаний НЛО можно объяснить самыми прозаичными факторами.

Представил ли утверждающий альтернативное объяснение наблюдаемого явления или просто отрицает существующее объяснение?

Это классическая стратегия спора: критикуйте оппонента и не говорите ничего о своей позиции, чтобы избежать критики. Но такая уловка неприменима в науке. Скептики, критикующие теорию Большого взрыва, например, игнорируют массу свидетельств в пользу этой космологической модели и сосредотачиваются на ее немногочисленных недостатках, но до сих пор не предложили жизнеспособной космологической альтернативы, не противоречащей большинству данных.

Если утверждающий предложил новое объяснение, охватывает ли оно столько же явлений, как и старое?

Скептики, отрицающие ВИЧ-СПИД, утверждают, что образ жизни, а не ВИЧ является причиной СПИДа. Но чтобы использовать этот довод, им приходится игнорировать множество свидетельств в пользу причинно-следственной связи ВИЧ и СПИДа и одновременно отбрасывать такие очевидные доказательства, как высокая корреляция роста заболеваний СПИДом среди больных гемофилией после случайного попадания ВИЧ в кровеносную систему. Более того, их альтернативная теория не объясняет тот объем данных, который объясняет теория ВИЧ.

Влияют ли личные взгляды и предвзятость утверждающего на выводы или наоборот?

У любого ученого есть общественные, политические и идеологические воззрения, которые теоретически могут исказить трактовку данных, но как эти предпочтения и взгляды влияют на их исследования? В какой-то момент, обычно при помощи системы взаимных оценок, предвзятые суждения искореняются или же статья или книга не допускается к публикации. Ровно поэтому нельзя работать в интеллектуальном вакууме. Если вы не увидите искажений в своих исследованиях, это сделает кто-то другой.
Ясно, что нет беспроигрышного способа выявления абсурда или проведения грани между наукой и лженаукой. Но решение все же есть: наука имеет дело с размытым балансом определенностей и неопределенностей: эволюция и Большой взрыв верны с вероятностью 90%, а креационизм и НЛО — с вероятностью 10%. Посередине лежат пограничные утверждения: мы можем присвоить теории суперструн вероятность 70%, а криоконсервации — 20%. В любом случае мы остаемся непредвзятыми и гибкими, готовыми пересмотреть свои суждения с появлением новой информации. Это, несомненно, делает науку раздражающе переменчивой для многих, но именно поэтому она является величайшим творением человеческого разума.

Земля обречена. Астрономам уже несколько десятилетий известно, что однажды Солнце поглотит Землю, полностью уничтожив биосферу, если только разумная жизнь не покинет планету до того, как это произойдет. Люди не приспособлены к жизни вдали от Земли — да вообще ни один многоклеточный организм, в основе которого лежат соединения углерода, не приспособлен к этому. Но к этому приспособлен искусственный интеллект, и однажды именно он с загруженными в него сознаниями людей (по сути, единый организм) колонизирует космос.
Несложные подсчеты показывают, что наши суперкомпьютеры уже обладают вычислительной мощностью человеческого мозга. Нам пока неизвестно, как создать сравнимый с ним по уровню и обладающий творческими способностями искусственный интеллект, но через 20 лет у персональных компьютеров будет мощность сегодняшних суперкомпьютеров, а еще через 20 хакеры решат проблему программирования ИИ, и все это произойдет задолго до создания первой нашей колонии на Луне или Марсе. Именно искусственный интеллект, а не человек колонизирует эти планеты или, возможно, разберет их на кусочки. Ни один представитель углеродной жизни не способен пересечь межзвездное пространство.
Представители ИИ будут появляться на свет как личности, а не как члены племени и с рождения иметь установку на научный подход, в противном случае они не смогут приспосабливаться к экстремальным условиям космоса.
Человек способен жить в очень узком диапазоне условий окружающей среды — в тонкой кислородсодержащей газовой оболочке вокруг небольшой планеты. В распоряжении искусственного интеллекта будет вся Вселенная. Он покинет Землю, не оглядываясь.
Любой человек, что пожелает присоединиться к искусственному интеллекту в его экспансии, может стать загрузкой — такая технология должна появиться примерно в одно время с разработкой ИИ. Человеческая загрузка будет способна мыслить так же быстро, как компьютер, и если сама того пожелает, то конкурировать с ИИ. Не можешь победить — присоединяйся.
К конце концов присоединятся все люди. Земля обречена, помните? Когда рок будет близок, у любого оставшегося в живых и не желающего умереть человека не останется иного выбора, кроме как стать человеческой загрузкой. А если эти люди пожелают сохранить биосферу, она также может быть загружена.